Некраткие содержания ‒ это неочевидное в прозе и поэзии.
This project is maintained by nevmenandr
[00:00:05.890] — Борис Орехов
Сегодня у нас последний выпуск подкаста «Некраткие содержания». И хотя уже поздно менять формат, экспериментировать с ним, тем не менее, сегодня мы в новом формате выступаем. И сегодня это будет разговор. В качестве собеседника сегодня мы послушаем Ольгу Александровну Маркелову, кандидата филологических наук, и поговорим об исландском детективе, очень странном литературном формате, который лучше всего как раз демонстрирует то, насколько литература своеобразна, насколько литература существует по своим законам, а не является простой функцией реальной жизни, потому что в исландских детективах речь идёт об убийствах, которых в Исландии практически не бывает. Правду, я говорю, Ольга Александровна?
[00:00:46.096] — Ольга Маркелова
Да, действительно. Это уже, наверное, стало таким анекдотом среди литературоведов. В детективах исландских убийств в среднем происходит больше и в некоторых даже на несколько порядков больше, чем в реальной жизни.
[00:01:00.766] — Борис Орехов
Таким образом, литература не воспроизводит некоторые факты реальности, а конструирует свою собственную. Что не является секретом для тех, кто с литературой знаком, тех, кто читает и любит литературу. Но всё-таки такой стереотип бывает среди непосвященных. Поэтому, наверное, специально про это нужно поговорить.
[00:01:17.938] — Ольга Маркелова
Да. Вообще надо сказать, что сам исландский детектив — это жанр достаточно молодой. И если говорить о взаимоотношении литературы с реальным социумом, то как раз молодость этого жанра обусловлена тем, что в исландской литературе до, наверное, 1980-х годов просто не было пространства в котором было бы место тайне, тем более зловещей тайне, потому что Исландия малонаселённая, в социуме все на виду, все друг друга знают.
[00:01:44.335] — Борис Орехов
Но нужно, наверное, ещё пояснить, почему ещё мы про этот феномен говорим. Всё-таки исландский детектив — это популярный жанр, правда ведь?
[00:01:51.860] — Ольга Маркелова
Да, активно раскручиваемый, как в Исландии, так и за рубежом.
[00:01:55.242] — Борис Орехов
Я не имею возможности читать по-исландски, и поэтому читал в переводах, и в самом деле, переводы исландских детективов периодически встречаются. Вот в 2010-х годах я смотрел, что происходит в книгах Арнальда Индридасона, а теперь читаю Рагнара Йонассона. И, наверное, нужно пояснить нашим слушателям, что Йонассон — это не фамилия, а это отчество. Поэтому говорить Рагнар Йонассон правильно, а Йонассон без Рагнар — это всё равно, что говорить что-то типа Петрович.
[00:02:23.373] — Ольга Маркелова
Совершенно верно.
[00:02:24.553] — Борис Орехов
Самый главный вопрос, наверное, который бы я задал, не будучи знакомым с тематикой, это зачем писать детективы сейчас. Первая четверть XXI века прошла. В XX веке были классические образцы, Агата Кристи, всё на свете. Зачем снова возвращаться к этому жанру, в котором, вроде бы, уже всё сказано?
[00:02:42.737] — Ольга Маркелова
А вот здесь я снова обращу внимание на маленький размер. Собственно, население Исландии, конечно, растёт, но растёт оно не так активно, как можно было бы подумать. До миллиона жителей исландцы еще не дошли. Там сейчас 370 тысяч всего населения плюс-минус эмигранты. Всего, повторяю. А исландские детективы часто повествуют о даже не Рейкьявике, который, понятно, большой город, столица, а повествуют о преступлениях в каких-то маленьких городах, в которых, казалось бы, ничего не происходит. То есть осмысление действительности идет в том русле, что даже в маленьком обозримом социуме могут быть страшные тайны, потому что маленький легко обозримый социум хорошо умеет молчать. Особенно это видно в детективах нынешнего десятилетия, о которых я, надеюсь, чуть позже расскажу. То есть, наверное, для исландского детектива важно даже не показать какое-то преступление. Кто хочет колоритных убийств, пусть читает саги. Там тоже есть линии, похожие на детективные. Главное для современного исландского детектива — это показать социум, его структуру, как социум умеет хранить тайны, как эти тайны разоблачаются. Ну, можно тут провести параллель, наверное, с исландской действительностью, когда действительно одно время пошла волна сенсационных разоблачений, и жертвы какого-то насилия, каких-то преступлений стали писать свои мемуары. Правда, это было не вот сейчас, а где-то годах в 2000-х. Но такое было, такое есть, на такое в обществе есть спрос. Потому что жители этого маленького социума действительно ощущают на себе гнёт этой тесной социальной оболочки, когда, казалось бы, спрятаться нельзя, вот кто-то спрятаться умудряется. И у них есть потребность об этом говорить. Наверное, я бы сформулировала для себя специфику исландского детектива в этом.
[00:04:21.071] — Борис Орехов
Ну вот действительно у меня есть ощущение по книгам как раз Рагнара Йонассона, посвящённым, например, Хюльде, что некоторые сюжетные коллизии, не скажу все, появляются из-за того, что персонажи просто что-то недоговаривают друг к другу. И когда один что-то из них выясняет и говорит, а что же ты мне не сказал, другой говорит: а ты меня не спрашивал. Примерно вот в такой коммуникативной ситуации они существуют. И причем это касается не только исландцев, но вот в одной из книг как раз Хюльда попадает к своему отцу в гости в Америку, который является американцем, и пытается с ним разговаривать. Видно, что они тоже друг другу сообщают не все, и даже, наверное, не хотят делиться всем сокровенным друг с другом, хотя, вроде как, люди родные.
[00:05:03.295] — Ольга Маркелова
Да, и классический сюжетный ход исландского детектива это расследование нового, свежего преступления оборачивается случайным раскрытием преступления 20- или, может быть, даже 50-летней давности.
[00:05:16.944] — Борис Орехов
Да, вот это, скорее, редкость для европейского детектива, типа Агаты Кристи и ее последователей.
[00:05:22.008] — Ольга Маркелова
В исландском детективе это классический сюжетный ход, можно сказать, типичный. Например, на этом построен знаменитый детектив Арнальда Индридасона, по-исландски называется mýri, переводится как «болото», на русский язык Илья Свердлов перевел это как «трясина». Ну, по-русски «трясина» — это, скорее слово, нагруженное символическими смыслами. А по-исландски mýri болото — это norðurmýri, это название одного из центральных районов Рейкьявика, Северное болото, который действительно стоит на болоте. Вот там это все очень наглядно показывается: убитый, убийство которого расследуют полицейские, сам оказался в прошлом матерым преступником, совершившим чудовищное преступление, раскрыть которое тоже удалось совершенно случайно путем опроса жителей некой деревни о событиях 50-летней давности.
[00:06:07.904] — Борис Орехов
Но все-таки некоторое тяготение к обновлению формы тоже чувствуется, потому что вот как раз в упоминавшемся сегодня мной уже цикле про Хюльду, сотрудницу Рейкьявикской полиции, там мы видим цикл из трех романов, причем в первом романе, я вот не боюсь совершенно здесь высказать какие-то спойлеры, но именно первый роман из трех заканчивается ее гибелью. То есть в отличие от классических привычных нам циклов про супердетективов типа Холмса или Пуаро, здесь сразу перед нами разворачивается такая картина, выстроенная в обратной хронологии, то есть понятно, что все остальные книги происходят раньше первой.
[00:06:46.872] — Ольга Маркелова
Ну вот вы верно заметили, далеко не всегда исландские полицейские, детективы, которые расследуют преступления, являются суперменами. Как правило, их обычность или, может быть, даже в чём-то несостоятельность специально подчеркивается. Например, в романе Арнальда Индридасона «Тьма знает», который я переводила в прошлом году, за расследование берётся старый детектив, вышедший на пенсию, причём он обладает физическим дефектом, у него одна рука сухая.
[00:07:11.350] — Борис Орехов
Ну вот у Хюльды тоже много дефектов, но скорее социальных, она осталась одна, у нее было сложное детство, поэтому да, вот видимо такая некоторая нарочитая ущербность, будь то физическая или социальная, это некоторая особенность детективов в исландском романе.
[00:07:26.915] — Ольга Маркелова
Да, но может быть дело в том, что в таком тесном социуме сверхчеловекам как бы не место, потому что близкие, знакомые этого сверхчеловека, а) немедленно найдут у него сотню недостатков, и б) кажется, что существование сверхчеловека совсем без недостатков абсолютно неправдоподобно.
[00:07:41.560] — Борис Орехов
Да, это, конечно, сближает читателя просто с персонажем, и это гораздо лучший сейчас способ их подружить, чем выводить персонажа таким вот всемогущим, как Шерлок Холмс, например, что скорее отдаляет его от читателя. И, действительно, играет и на вопрос правдоподобия, играет и на их просто эмоциональную близость.
[00:08:04.188] — Ольга Маркелова
Да, а эмоциональная близость для современных исландских авторов крайне важна в любом жанре, где речь идёт о людях, об их психологии, человеческих взаимоотношениях. То же мы наблюдаем в исторических романах, то же мы наблюдаем в текстах по мотивам скандинавских мифов, ни больше ни меньше. Все чувства, ощущения какой-нибудь богини из Старшей Эдды описаны детально. Как раз чтобы приблизить её к читателю.
[00:08:28.979] — Борис Орехов
Наверное, стоит упомянуть, что когда я был в Исландии, это был 2010 год, я видел там переводы на исландский язык книг детективного жанра с других языков, и в частности с русского. То есть получается, что увлечённость жанром она такая, ну, выходит за пределы просто интересов определённого круга писателей, а просто является своеобразной такой национальной чертой. Или являлась.
[00:08:52.209] — Ольга Маркелова
В те годы, о которых вы говорите, действительно была, я бы сказала, даже мода на детективы, переводили детективы с любых языков, даже с таких, с которых обычно в Исландии раньше не переводили. Как раз переводы русских детективов одно время висели даже на веревочках в общественном транспорте, чтобы, видимо, пассажиры могли читать. И в некоторых автобусах эти веревочки уже были оборваны. Потребность общества в детективах была совершенно бешеная.
[00:09:16.985] — Борис Орехов
А какое у вас личное субъективное впечатление от детективной прозы по-исландски? То есть приносит ли она вам удовольствие?
[00:09:24.710] — Ольга Маркелова
Честно говоря, я как человек, как читатель со своими вкусами и чувствами, считаю детективный жанр одним из наиболее предсказуемых жанров. Понятно, что там всегда будет детектив, всегда будет преступник, всегда будет преступление, которое непременно должно быть раскрыто. Иначе зачем был весь этот текст? И поэтому мне интересно переводить такие тексты, в которых есть отступление от этого канона. Например, вот совсем недавно я закончила переводить один текст Эвы Бьёрг Айисдоттир, где интереснее всего как раз форма. Это тоже текст о том, как, раскрывая свежее убийство, случайно раскрыли преступление, я бы сказала, 30-летней, 20-30-летней давности. Но это было бы невозможно, если бы девушка, расследующая это преступление, всерьез не озадачивалась психологическими портретами и убитой, которая жила в местном маленьком городке, и всего ее окружения. В этом детективе главы с точки зрения сотрудников отдела полиции перемежаются главами с точки зрения всех участников, всех этих свидетелей, которые опрашиваются, которых опрашивают. И, что самое интересное, с точки зрения самой жертвы, убитой много лет назад.
[00:10:32.913] — Борис Орехов
Да, мне кажется, что какие-то другие авторы тоже вводят периодически какие-то документальные свидетельства, дневниковые записи, чтобы дать голос жертве в том числе. Это такой прием, который я встречал несколько раз в исландских детективах.
[00:10:47.123] — Ольга Маркелова
Да, в том романе, о котором я говорю, даже речь идет не о дневниковых записях, а именно о приеме точки зрения. Девушка, которая все это переживала 30 лет назад, говорит именно о том, что она переживала 30 лет назад, в детстве. То есть ее детство наблюдается здесь и сейчас, в романе два временных плана. Век нынешний и эпоха минувшая.
[00:11:02.853] — Борис Орехов
В романе о Хюльде так же происходит. То есть мы тоже видим разные временные пласты. Это тоже, кажется, встречается довольно часто. Но вот вы говорите о предсказуемости, а меня все-таки удивило, что главную героиню, которая должна быть неприкасаемой, в конце первого же романа о ней автор убивает. Это все-таки какая-то заявка на новый ход, по крайней мере.
[00:11:23.847] — Ольга Маркелова
Может быть, как раз такой жанр, в котором много предсказуемого, в котором много, я бы сказала, формульных ходов, просто-таки напрашивается на экспериментаторство, на то, чтобы освежить его и попробовать какие-то новые решения, новые возможности.
[00:11:37.314] — Борис Орехов
Может быть, тогда, чтобы как-то ощутить некоторый такой семантический объём, вы нам процитируете что-нибудь на исландском из как раз образцов этого жанра?
[00:11:47.719] — Ольга Маркелова
Да, с удовольствием. Я, наверное, не буду цитировать то, что я переводила раньше, а процитирую то, что я переводила в прошлом году как раз Арнальда Индридасона, роман «Тьма знает». Тогда я просто, не мудрствуя лукаво, процитирую самое начало этого романа. Кстати, надо сказать, что в современной Исландии есть также и классический исландский детектив. Например, не так давно мне попалась книга одного современного автора, который всю жизнь проработал гидом для туристов по Южной Исландии. И книга его называется «Út að drepa túrista». Буквально: «Вышел убивать туристов». Причем даже сами персонажи знают о том, какие бывают эти ходы. И одна иностранка говорит: вот, вы пали жертвой штампа, вы думаете, что иностранцы под подозрением, они всегда преступники.
[00:12:34.333] — Борис Орехов
То есть, ну, учитывая то, что туристы являются такой тоже значимой социальной группой в исландском ландшафте, получается, что это одновременно с пародией еще и сатира, наверное.
[00:12:45.480] — Ольга Маркелова
Да, и сатира блестящая, и эту книгу я бы на русском языке видеть хотела.
[00:12:49.783] — Борис Орехов
Да, было бы здорово.
[00:12:50.743] — Ольга Маркелова
Итак, Арнальд Индридасон «Тьма знает». Начало первой главы. «Тьма знает».
Veðrið var eins og best verður á kosið og hún hafði setið nokkra stund ásamt hinum og notið þess, hvílt sig á göngunni, rótað eftir nestinu í bakpokanum og dáðst að útsýninu af jöklinum, þegar hún leit út á hjarnið og gat ekki betur séð en að upp úr því stæði mannsandlit. Stundarkorn leið áður en hún áttaði sig á hvað það var ná - kvæmlega sem hún sá. Um leið og henni varð það ljóst stökk hún á fætur og æpti upp yfir sig í jökulkyrrðinni.
И сейчас я, наверное, процитирую русский перевод, чтобы было понятно, что у нас такое прозвучало. Повторяю, это самое-самое начало, это пока еще вводится основное действие. Перевод прошлого года. Издательство ЭКСМО. Перевод вашего покорного слуги.
День выдался необыкновенно погожий. Она некоторое время посидела вместе со всеми, наслаждаясь солнцем и отдыхая от ходьбы, порылась в своем рюкзаке в поисках свертка с едой, полюбовалась ледником, — и тут ее взгляд упал на наст, и она увидела: из него выглядывает человеческое лицо. Через миг она осознала: да, именно так и есть! Едва до нее дошло это, как она вскочила, и тишину над ледником прорезал ее пронзительный крик.
Это обнаруживают убитого.
[00:14:22.195] — Борис Орехов
Да, леденящая душу история. Спасибо огромное!