Жанр и содержание басни Шлейхера в контексте социально-политических дискуссий второй половины XIX века
Борис Орехов
Schleicher A. Eine fabel in indogermanischer Ursprache // Beiträge zur vergleichenden Sprachforschung auf dem Gebiete der arischen, celtischen und slawischen Sprachen. — Berlin: Ferd. Dümmlers Verlagsbuchhandlung. Harrwitz und Gossmann, 1868. — Bd. Fünfter. — S. 206—208. — VI, 506 S.
Овца, [на] которой не было шерсти, увидела коней: одного — везущего тяжёлую повозку, одного — большую ношу, одного быстро несущего человека. Овца сказала коням: «Горит моё сердце, когда вижу, что человек управляет конями». Кони сказали: «Слушай, овца, наше сердце [тоже] горит от увиденного: человек, господин, из овечьей шерсти делает себе новую тёплую одежду; а у овец не остаётся шерсти». Услышав это, овца убежала в поле.
Басня многократно критиковалась позднейшими поколениями историков языка, уточненные реконструкции позволяли выявить ошибки Шлейхера.
До I тыс. до н. э., когда изобрели ножницы, овец не стригли, а ощипывали.
Бромлей Ю., Подольный Р. Человечество — это народы. М.: Мысль, 1990. С. 78.
Схожими по форме можно назвать появившиеся уже в XX веке существующий в устной традиции текст Л. В. Щербы про глокую куздру, а также пример, приведенный Н. Хомским в книге «Синтаксические структуры» (1957) для разграничения понятий осмысленности и грамматической правильности: «Бесцветные зелёные идеи спят яростно».
Автор определяет жанр этого текста как басню (fabel) и снабжает его минимальным комментарием, сводящимся к тому, что никакие имеющиеся произведения для положенных целей не подходили, и поэтому языковеду пришлось сочинить оригинальный сюжет.
Основные образцы созданы римским поэтом I века н.э. Федром и греческим поэтом II века н.э. Бабрием.
Собственно, к их именам сводится почти вся история античной басни как самостоятельного литературного жанра.Наиболее значимые примеры басни в Новое время также стихотворные (Лафонтен, Крылов и др.). Басня Шлейхера, вопреки традиции, прозаическая.
Хотя овцы действительно фигурируют в традиционных басенных сюжетах как источник шерсти (85 «Поросенок и овцы», 212 «Стриженая овца»), в качестве тяглого скота обычно используются волы (45 «Волы и ось»), а не лошади (на них обычно ездят верхом: 329 «Осел и конь»).
Главное отличие от жанровых образцов в том, что античные басни посвящены моральной оценке индивидуальных или бытовых поступков из частной жизни, а экономического угнетения и других сравнимых с ним параметров организации социальной жизни не касаются.
басня — самый демократический жанр античной литературы — часто доносит до нас отголоски чувств и мыслей угнетенных масс древности — рабов и беднейших свободных.
Легендарный образ Эзопа — это народный вызов всему аристократическому, “аполлоническому” представлению об идеале человека <...>, раб — он посрамляет свободных. Это — живое воспоминание о драматической эпохе общественной борьбы VIII–VI вв. — борьбы классов и идеологий.
Ко второй половине XIX века басня давно вышла из писательского инструментария. Как и всякий жанр с жестко определенными правилами, в эпоху сложно устроенных романных повествований, он представляется примитивным, и серьезными литераторами не востребован.
Обращает на себя внимание отсутствие обычно заключающей текст морали, выводимого из текста поведенческого правила. Эта конструктивная особенность текста Шлейхера тоже заставляет видеть в нем криптопослание, требующее самостоятельной расшифровки читателем.
Время публикации басни, приходящееся на следующий год после выхода первого тома «Капитала» (14 сентября 1867). Вполне уместно предположить, что именно это обстоятельство послужило поводом к написанию басни, а саму публикацию Шлейхера можно считать завуалированным откликом на труд Маркса.
Судя по художественному воплощению его фигуры в новелле П. Мериме «Локис», языковед не ассоциировался в глазах современников с идеями общественной борьбы, а представлялся скорее в образе кабинетного ученого, заинтересованного прежде всего в культурных древностях и языковых артефактах.
Вельмезова Е. В. История лингвистики в истории литературы. М., 2014. С. 19–58.
В соответствии с поэтикой басни персонажи должны находить отражение в конкретных социальных или ситуативных типах. Эти соответствия обычно раскрываются в морализаторской части текста. Так как последняя в тексте Шлейхера отсутствует, мы вправе, исходя из идейно-исторического контекста самостоятельно предположить, какая трактовка здесь уместна.
Первая: в облике овцы и лошадей описаны те, кого Маркс называет «бедной, политически и социально обездоленной массой», а в облике человека — капиталисты, угнетатели.
Вторая имеет в виду отношения между метрополией и колониями, которые также могут быть осмыслены как отъем собственности в пользу сильного, эксплуатацию и экономическое угнетение.
Первая трактовка имеет больше шансов оказаться исторически правильной, так как антиимпериализм, стоящий за второй, — более позднее явление, принимающее институциональные формы только на рубеже XIX и XX века: Антиимпериалистическая лига США возникла в 1898 году. Общественно-экономические противоречия, актуализирующие первую интерпретацию басни, получили и теоретическое осмысление (Фурье), и институционализацию («Манифет Коммунистической партии», 1848; Первый интернационал, 1864) раньше.
Таким образом, басня Шлейхера может быть понята как текст, поднимающий две связанные между собой социальные проблемы — экономического угнетения и борьбы с ним.
Обе они получают свою трактовку в только что вышедшем «Капитале» Маркса, но подвергались осмыслению и раньше.
Я не вижу в басне прямых отсылок к «Капиталу».
В книге «Теория четырех движений и всеобщих судеб» (1808) он подробно разбирает экономическое несовершенство в устройстве общества, возлагая основную ответственность на систему торговли. Такие сопутствующие торговле явления как банкротство, спекуляция, ажиотаж, паразитизм Фурье осмысляет как формы грабежа общества, в разорении виновен принцип свободной конкуренции.
Фурье Ш. Избранные сочинения. М., 1938. Т. I. С. 252 и далее.
Несмотря на критику современных социально-экономических отношений, акценты расставлены работах Фурье таким образом, что имеют мало общего с трактовкой угнетения в басне Шлейхера. В последней формы, которые принимает угнетение, далеки от торговых отношений, а выведены как прямой отъем собственности и присвоение результатов труда.
Среди заслуживших внимания современников домарксистких работ, посвященных вопросам экономического угнетения следует назвать труды П.-Ж. Прудона, прежде всего, книгу «Что такое собственность? Или исследование о принципе права и власти» (1840).
Прудон П. Ж. Что такое собственность? М., 1998. С. 14.
В контексте сопоставления с басней Шлейхера важно и то, что если следовать логике Прудона, овца так же не имеет оснований на владение своей шерстью (собственность), как и стригущий ее человек. В этом смысле и сохраняющая шерсть овца, и состригающий ее человек в равной степени совершают кражу. Такая трактовка не имеет смысла в рамках текста басни, поскольку композиционная логика повествования свидетельствует: овца достойна еще большего сочувствия, чем везущие повозку кони.
У несчастий коней и овцы есть конкретный виновник — человек, отнимающий результаты труда первых и собственность второй. Этот виновник прямо называется именно в работах Маркса — это капиталист, собственник средств производства.
Как производитель чужого трудолюбия, как высасыватель прибавочного труда и эксплуататор рабочей силы, капитал по своей энергии, ненасытности и эффективности далеко превосходит все прежние системы производства, покоящиеся на прямом принудительном труде.
Такое антагонистическое представление экономических отношений — отличительное свойство концепции марксизма, в целом не характерное для социалистов-предшественников, смещавших акценты таким образом, что роль субъекта угнетения расплывалась, распределялась на всю экономическую систему. Виноватыми оказывались торговля, конкуренция, но не капиталист.
Шлейхер не верит в борьбу угнетенных классов. Вместо борьбы или хотя бы объединения для организации такой борьбы с конями овца убегает в поле, оставляя товарищей по несчастью наедине с угнетателем.
Если в образе коней у Шлейхера неизбежно видится пролетариат (ср. в позднейшей сходной в ряде художественных средств сатирической повести «Скотный двор» Дж. Оруэлла репрезентантом пролетариата также является конь Боксер), то образ овцы может быть прочитан как представление мелкого производителя, отделенного в концепции Прудона от капиталиста.
Любопытным образом такая фигура мелкого собственника с древности оказывается органичной для идеологической платформы басенного жанра:
каждый должен довольствоваться своим уделом и не стремиться к лучшему; каждый должен стоять сам за себя и добиваться пользы сам для себя <...> Это — хорошо знакомый истории тип идеологии мелкого собственника: трудящегося, но не способного к единению, свободного, но экономически угнетенного, обреченного на гибель, но бессильного в борьбе.
Шлейхер, как и Маркс, видит общественное устройство антагонистически. Для него инициатором угнетения является не несовершенство системы, а конкретный социальный тип капиталиста, изображенный в басне в образе человека. Объектом угнетения выступают и пролетарии, и мелкая буржуазия, которой, как и Прудон, Шлейхер, по всей видимости, сочувствует. Но в отличие от Маркса не видит перспектив революционной борьбы и не верит и в объединение усилий угнетенных классов.